С научной точки зрения дело так и обстоит. Чтобы раскочегарить свой мозг, увеличить отдельные его части, обзавестись свеженькими нейронными связями и прокачать эмоциональную осознанность, достаточно просто отправиться в путешествие.

Об этом не первый век предупреждают философы, психологи, биологи, а теперь и нейронауки: наш главный враг — автоматизм. Выполнение однотипных действий без включения в процесс, хождение одними и теми же маршрутами, выбор однообразных развлечений и мест посещения — все эти неизбежные спутники повседневной жизни на нейронном уровне запускают режим «дня сурка». Для рутинных действий-близнецов наш мозг создает безликие шаблоны — энграммы (в терминологии биолога и зоолога Ричарда Симона — физические привычки или следы памяти, оставляемые повторным действием раздражителя).

Постоянное использование одних и тех же энграмм позволяет халявить базальным ганглиям, отвечающим за выработку ацетилхолина (мощного регулятора высших функций, ответственного за нашу психическую и интеллектуальную гибкость).

Когда мир вокруг становится однообразным и известным, мозг перестает утруждать себя записью и усвоением информации, становится ленивым, неповоротливым приживалой, чья единственная обязанность — поддерживать шкурные интересы тела и минимальные запросы его владельца. В противоположном случае вместо деградации мы имеем колоссальное развитие вплоть до увеличения размеров нашего серо-белого Капитана. Все благодаря нейропластичности, то есть способности мозга корректировать свою работу через создание новых нейронных связей при контакте с окружающей средой. Внешнее разнообразие и вариативность контактов с ним — здесь ключевые факторы.

Шкловский назвал бы это остранением, позволяющим взглянуть на привычное как на Другое и вырваться из пут закоснелого восприятия.

Во время самого путешествия новизна среды — звуки, запахи, вкусы, ощущения — заставляют активно пахать наши синапсы, небольшие промежутки, связывающие нейроны и служащие для фильтрации «шума» (бесполезной информации, поступающей извне). Чтобы электрический импульс перемахнул от одного нейрона к другому, требуется технологически замысловатая процедура, но каждая последующая передача проходит все лучше и лучше: наш мозг пыхтит, но постепенно учится. Синаптические связи, фиксирующие удачный и неудачный опыт, формируются на основе вымученного-пережитого — либо через многократное повторение и постепенное обучение (как в случае с иностранным языком), либо через одномоментную эмоциональную встряску.

Именно поэтому смена декораций может легко и быстро перезагрузить систему, но для серьезной и долговременной пользы она недостаточна, как бы ни было приятно отключиться от рутины и поваляться на шезлонге у бара с подозрительно безвкусным алкоголем (зато «все включено»). Погружение в Другое следует расширять и углублять, превращая новизну в неисчерпаемый источник опыта, включающий как постепенное обучение, так и эмоциональные вихри. То есть превращая новую среду в обогащенную.

Венди Сузуки, доктор наук и руководитель интерактивной исследовательской лаборатории Нью-Йоркского университета, в своем простом и увлекательном путеводителе по нейропластичности описывает, как поездка за границу может стать идеальной обогащенной средой на примере своего путешествия во Францию. Ее аналог «Ешь, молись, люби» включал в себя изучение новой области науки, освоение французского и игры на фортепиано (постепенное обучение), и более увлекательные вещи вроде романа с парижанином и привыкания к тому, что французы постоянно целуются, воспринимают азиатов как экзотику и в целом серьезно отличаются от американцев (эмоциональная встряска). «По мере того как я меняла поведение и испытывала новые ощущения, мой мозг приспосабливался к свежей информации и новым раздражителям», — Сузуки была в восторге.

Глубокая культурная интеграция (начиная с изучения местной кухни и заканчивая привычкой лобзаться в общественных местах) серьезно подсобила развитию ее мозга.

К примеру, регулярные поездки на дегустацию сыров и вин, то есть расширение обонятельно-вкусового спектра, по собственному предположению Сузуки, поспособствовали росту новых нейронных клеток (согласно исследованиям, взрослые имеют только две области мозга, где еще возможен нейрогенез — гиппокамп и обонятельная луковица, также участвующая и в формировании вкусовых ощущений).

Помимо чисто физиологических бонусов, подобная интеграция дает и более наглядные преимущества. По словам Адама Галинского, автора исследованийо связи творчества и международных путешествий, адаптация к новой культуре «увеличивает когнитивную гибкость (умение переключаться между идеями), интегративность мысли и способность устанавливать глубинные связи между формами». Исследования европейских студентов показывают, что европейцы активнее генерировали небанальные идеи и лучше воспринимали новые в течение 5–7 дней после «передозировки» традиционной культурой Америки и Китая.

Еще один приятный бонус от адаптации — это способность к саморегулированию. Разобраться в правилах интуитивного вождения на азиатских дорогах, справиться с ударом судьбы в виде скачков курса евро и стремительно исчезающего бюджета, распланировать программу на ближайшую неделю и принять, что идея бесполезна и утопична, — даже небольшие бытовые «вызовы» учат нас самостоятельности и самоконтролю.

Самоконтроль помогает развиваться не только обычному, но и эмоциональному интеллекту (EI) — так американский психолог Дэниел Гоулман обозначил нашу способность распознавать свои и чужие эмоции, дифференцировать чувства и учиться эмоциональной гибкости, а также использовать информацию об эмоциях для руководства мышлением и поведением. Согласно теории Гоулмана, EI больше, чем IQ, влияет на качество жизни и профессиональный успех (в особенности по части лидерства). Теорию до сих пор считают спорной, но мощь и значение эмоционального интеллекта никто не отрицает. Самоконтроль, по Гоулману, — один из ключевых пунктов для развития EI наряду с социальными навыками, способностью к эмпатии и мотивацией. Все три позиции «под шумок» прорабатываются в любом мало-мальски активном путешествии. Равно как и общее эмоциональное состояние.

Кратковременные поездки вроде отпуска помогают избавиться от стресса: согласно исследованиям, женщины, отдыхающие меньше раза за два года, чаще страдают от депрессии и стресса, чем те, кто отдыхает не реже двух раз в год. Стресс, частенько сопровождающий нашу повседневную жизнь, действует на мозг, как похмелье после запоя, то есть не лучшим образом влияет на высшие психические функции, такие как обучение, внимание, память и концентрация. Длительное нервное напряжение бьет по гиппокампу, отвечающему за эмоции и консолидацию памяти. Одним туром сбросить и то и другое — уже значит повысить работоспособность мозга и подсобить своему счастью.

В отличие от пакетного тура или поездки на «Розу Хутор» поесть шашлычков на фоне снежных склонов долговременные путешествия — обучение за границей, обкатывание половины мира с рюкзаком и пенкой за плечами, участие в волонтерских программах — могут быть и сами сопряжены со стрессом. Но они, как мы выяснили, способствуют развитию наших когнитивных способностей — главных героев в процессе оценки реакций. Когнитивная теория рассматривает стресс как восприятие внешнего стимула в виде угрожающего. Согласно этой теории, именно от наших установок и когнитивной подвижности зависит то, станем ли мы воспринимать что-либо как угрозу.

Близкое и достаточно долгое знакомство с чужой культурой и особенностями других стран понижают общий уровень тревоги относительно злого и абсурдного мира вокруг, где каждая сводка новостей предвещает или констатирует апокалипсис (Галинский: «мы обнаружили, что люди, путешествующие за границу, повышают уровень „общего доверия", или „общей веры в человечество". При контакте с другими культурами мы встречаем разных людей и начинаем понимать, что большинство из них ведут себя по отношению к нам аналогичным образом. Это и увеличивает доверие»). В путешествиях мы становимся более открытыми и для изменений собственной личности — когда первостепенной задачей мозга становится адаптация, когда он сосредоточен на особенностях дивного нового мира вокруг, ему не до косности, предрассудков и тоталитаризма в отношении границ «я».

Путешествия с заявкой на смыслообразующие таким образом учат нас гораздо большему, чем простое расслабление, — они учат нас эмоциональной осознанности (последний и важный фактор развития EI — самосознание. Как умение слушать себя, осознавать свои сильные и слабые стороны, чувствовать свое влияние на внешний мир и наоборот и использовать интуицию для принятия решений). А также открытости внешнему опыту, что принципиально для познания.

Жизненный опыт обуславливает то, как мы связываем разрозненные элементы окружающего мира в единую картину. У каждого нейрона в нашем мозгу есть множество небольших отростков — дендритов, которые формируются через стимуляцию электрическими импульсами. Чем больше мы открываемся для нового опыта, чем более беспрепятственно происходит восприятие, тем активнее наш мозг перекидывает импульсы в разных направлениях. Туда, где образуются электрические пики, тянутся отростки нейронов, все ближе и ближе к основному действию. В какой-то момент они позволяют не связанным друг с другом нейронам передать электрический импульс, и образуются новые синаптические связи.

В этот момент мы связываем различные идеи, прежде воспринимаемые как отдельные. Так образуется наша картина мира.

Именно поэтому так часто профессионалы любой области видят окружающее через призму своего профессионализма: вояки продолжают командовать и дома, философы продолжают философствовать в очередях за хлебом. Те, кто увлечен искусством, объясняют все через искусство, биологи — через биологию и т. д.

Чем более разнообразный опыт мы переживаем, чем больше синаптических связей образуется в нашем мозгу, тем обширнее наша картина мира и сложнее система преломления внешней информации. Путешествие, если оно не ограничивается поверхностным перемещением, — самый легкий и быстрый способ закачать в себя разнокалиберный опыт и переработать его в объемное, многоуровневое представление о мире.